боевой подругой и с каких это пор она стала интересоваться моим мнением.
— Да нет. Раз Лекс так решил, значит, так надо. И еще, спасибо, что вступилась за меня тогда, на плаце, — осторожно ответила я.
На растерянном лице девушки расцвела улыбка, и она, сильнее сжав мою конечность, весело сказала:
— А как же иначе? Я ведь знаю тебя, как никто другой! Но, если честно, я не понимаю, почему Лекс не заметил раньше, что у тебя со здоровьем проблемы? И отмазка, что ты сама ему ничего не говорила, тут не прокатит. По тебе же все видно! Ты маленькая, худенькая. Бледная постоянно! Когда ты вернулась из вашего путешествия в столицу, я, глядя на тебя, вообще чуть в обморок не упала! Подруга, ты только не обижайся, но ты прямо в скелетик превратилась. И глаза у тебя такие грустные-грустные были. Я сначала даже испугалась, что с Аней что-то случилось…
— Тьфу на тебя, Олеся, за такие слова!
— Да, прости. Лишнего сказала. Но ты действительно должна лучше следить за своим здоровьем! И вообще, я не понимаю, зачем ты снова отправляешься в путешествие? Тебя только-только на ноги поставили! Ты хоть немного на здорового человека стала похожа, и вот опять. Едешь не пойми куда, не пойми с кем. И не надо ничего мне говорить. Я не слепая и прекрасно вижу, что с Лексом и остальными что-то не так. Они… какие-то другие. Уж Лекс точно! Я же помню, каким он был, когда мы впервые встретились. Это был неухоженный пропитый насквозь дед. Да, высокий и крепкий, но все же старик. И даже не пытайся меня убедить, что наш друг какими-то специальными кремами пользуется! Такие морщины, какие были у него, даже самая термоядерная хрень не возьмет. Если только пластика… Но не думаю, что в сложившейся ситуации Яков Давидович и другие врачи стали бы заниматься подобной ерундой.
— Олесь, ты не права. Это все тот же Лекс. Понимаешь, с нами в дороге много чего произошло…
— Вы что, нашли источник молодости?
— Э, нет… Но правда, хватит. За заботу — спасибо, но я разберусь.
— Ага, конечно! Разберется она! А знаешь, как будет? Тебя снова используют! Да-да, станешь приманкой, подсадной уткой. И все шишки огребешь, пока другие со стороны наблюдать за всем происходящим будут.
— Лекс этого не допустит!
— Жень, ты никогда не разбиралась в людях. Всегда верила всем и каждому, и всякие гниды постоянно этим пользовались. Прекрати думать о других, позаботься, наконец, о себе. Ты, как никто другой, заслужила отдых. Так что хватит, оставайся дома. А я, если надо, поеду вместо тебя.
— Олесь, ты ничем не сможешь помочь. Нужна я…
— Но зачем? Что в тебе такого особенного?
— Это сложно объяснить, но без меня ребята не справятся. Я это чувствую. А потом Лекс обещал свозить меня к Ане! Мы ее заберем. Обязательно!
— Так вот как он тебя заставил… Гад! Нет, я ему сейчас точно все выскажу! Потащил больного человека на опасное задание, шантажируя дочерью!
— Нет, Олесь, ты все неправильно поняла! Я бы поехала в любом случае.
— Да кто бы сомневался! Не Аней бы тебя заставил, так каким-нибудь котенком…
— Олеся!
— Что? И кстати, ты не боишься Марка? Он ведь только и ждет, когда ты появишься. Наверное, все ногти себе сгрыз в ожидании…
Я хотела было возразить, но подруга подняла руку, прерывая меня, и продолжила:
— Это правда! Марк очень опасен, и он не оставит тебя в покое. Я знаю.
Девушка замолчала и посмотрела куда-то вдаль. Мне сложно было понять, что сейчас творится в ее душе, что она чувствует к Марку, но, если честно, мне не очень-то хотелось это знать. Боль от предательства самых близких людей до сих пор не отпустила меня, и я ничего не могла с этим поделать. Олеся, словно почувствовав мое настроение, придвинулась ближе и поспешно сказала:
— Жень, я ведь действительно виновата перед тобой. Зависть заставила меня делать гнусные вещи, но я правда никогда не желала тебе зла! И не бросила бы тебя в любом случае. Ты ведь мне как сестра! И сейчас я скажу тебе как есть. Когда у вас там начнется заварушка, а она непременно случится, не геройствуй. Следуй плану. Другие намного сильнее, чем ты, и они не имеют никакого права эксплуатировать и подставлять тебя! Поэтому, как бы они не давили на жалость, не верь им! Пусть сами свое говно разгребают. И помни об Ане! Ей нужна мама, а не дядя Лекс или тетя Лола.
Я вздохнула и грустно посмотрела на подругу. Та пыхтела от возмущения, а я, наконец, узнала свою Олесю. Грозную, но честную девушку, которая никогда не боялась говорить то, что думает. А потом я вспомнила, как она обнималась с Марком, и сомнения вновь прокрались в душу. Я все никак не могла понять, почему она вдруг изменилась, стала хитрить, изворачиваться, а после и вовсе попыталась отбить у меня мужа. Неужели деньги так портят людей?
— Жень, я понимаю твое недоверие. Я… сделала ужасную вещь. Но я правда сожалею. Надеюсь, ты сможешь меня когда-нибудь простить.
Олеся виновато опустила голову, и я сдалась. Я не могла смотреть, как ее разрывают муки совести, поэтому обняла подругу и тихо сказала:
— Олесь, я уже давно не злюсь. Но мне правда пока сложно тебе доверять. Впрочем, как и всем остальным. Меня много раз предавали, и я боюсь, что это случится снова. Но знаешь что… Давай, когда я вернусь, встретимся и наедимся вкусняшек, как когда-то!
— Давай! А я тогда у Максимовны вино выменяю! Хорошее, французское. Она его бережет как зеницу ока, но я думаю, что смогу договориться. Ты только вернись…
Олеся грустно посмотрела на меня, а я клятвенно пообещала в этот раз не умирать. Подруга рассмеялась, а потом вдруг кивнула в сторону и быстро шепнула:
— Там твой любимый идет. Давай, дерзай! Это твой шанс! У него сейчас такое чувство вины из-за того, что с тобой случилось, что его можно голыми руками брать и сразу в загс тащить! На все согласится.
— Олесь, ну ты чего начинаешь! — недовольно проворчала я, а подруга резко меня развернула и, хихикая, убежала.
Я вздохнула, готовясь вступить в очередную перепалку с Лексом, но неожиданно передо мной появился Владислав! От такого сюрприза я встала